Неточные совпадения
— У вас даже есть прекрасное стихотворение о Владимире — Кубок, кажется,
называется, — подхватил Павел с полною почтительностью и более всего желая поговорить с Александром Ивановичем о
литературе.
И, представьте себе, то, что
называется классической
литературой, самые выдающиеся произведения были написаны за много лет раньше, чем явилась критика с своим аршином.
— Вот что, молодой человек, — советовал полковник, интересовавшийся моей работой, — я давно болтаюсь около
литературы и выработал свою мерку для каждой новой вещи. Возьмите страницу и сосчитайте сколько раз встречаются слова «был» и «который». Ведь в языке — весь автор, а эти два словечка рельефно показывают, какой запас слов в распоряжении данного автора. Языку, конечно, нельзя выучиться, но нужно относиться к нему с крайней осторожностью. Нужна строгая школа, то, что у спортсменов
называется тренировкой.
Не говорю уже о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием"забыдущим"и
называется даже присухой, зазнобой; не говорю также о том, что наша так называемая эпическая
литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте, не представила — коли Ваньку — Таньку не считать никакой типической пары любящихся существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу"нежалухою", отчего"и женский пол пухол живет", — обо всем этом я говорить не стану; но позволю себе обратить ваше внимание на изящный образ юноши, жень-премье, каким он рисовался воображению первобытного, нецивилизованного славянина.
Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре,
литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует мое воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что
называется общей идеей или богом живого человека.
В исторической
литературе этот хребет
называется Хохцским, также Хехцир, [А. Мичи.
К концу зимнего сезона я написал по-французски этюд, который отдал Вырубову перед отъездом в Лондон. Он давал его читать и Литтре как главному руководителю журнала, но шутливо заявлял, что Литтре «в этом» мало понимает. А «это» было обозрение тогдашней сценической
литературы. Этюд и
назывался: «Особенности современной драмы».
Марья Степановна, разумеется, не могла любить
литературу, а имела ее лишь только для своих практических целей.
Литература представляет большое удобство, когда хочешь говорить о чем-нибудь, а не о ком-нибудь, — так, однако, чтобы это было для нас полезно. Она усвоила две-три мысли Белинского, знала какое-то непримиримое положение Хомякова и склонялась на сторону Иннокентия против Филарета. Словом — впала, что
называется, в сферу высших вопросов.